Александр Лынник
«Чтобы прийти в авиацию, надо, действительно, влюбиться в это дело и желать именно летать»
Александр Борисович, вы многогранный человек. И в творчестве, и в спорте достигли успехов. Скажите, как заинтересовались авиацией?
Любовь к авиации у меня с детства. Ещё пацаном перечитал много книг об авиации, пересмотрел, наверное, все фильмы о лётчиках и их героическом труде. Тогда мы все мечтали быть космонавтами и лётчиками.
После окончания средней школы планировал поступать в лётное училище, но в последний момент остановил свой выбор на Уфимском авиационном институте. После окончания института и военной кафедры мне было присвоено звание лейтенанта. Год проработал на заводе и далее был призван в ряды СА. Служил в военно-воздушных силах СССР в Казахстане техником самолёта Миг-21.
Прошло четверть века, прежде чем я осуществил мечту и стал лётчиком. С парашютным делом познакомился также в армии. Помню, командир полка полковник Юрий Григорьевич Курников предложил мне продолжить службу в армии в качестве бортинженера на Ту-134УБЛ. Я даже прошёл медкомиссию в Оренбурге и приступил к изучению парашютного дела, однако потом обстоятельства сложились так, что решил демобилизоваться.
Позже я всё же осуществил свою мечту стать пилотом, успешно окончив курсы пилотов в Уфимском аэроклубе. Параллельно с учёбой в АУЦ увлёкся парашютным спортом, пройдя курсы AFF в Мензелинске.
Говорят, чтобы стать лётчиком, нужно особое состояние души. Что имеют в виду?
Чтобы прийти в авиацию, надо, действительно, влюбиться в небо. Для меня небо стало вторым домом. Когда ты летишь над землёй и видишь красоту нашей земли с высоты, ты невольно ощущаешь себя птицей. Мирские проблемы уходят и то, что казалось главным на земле вдруг отодвигается на второй план.
Вы преподаёте в Уфимском учебно-методическом центре малой авиации. Расскажите об особенностях.
Я работаю в АНО ДПО «Уфимский УМЦ МА» лётчиком-инструктором, готовлю курсантов к лётной жизни, преподаю теорию и веду практическое обучение лётному делу.
Особенности работы в том, что мы обучаем различные возрастные группы: молодёжь, граждане среднего возраста, есть и пожилые слушатели. В педагогике это необходимо учитывать. Сейчас курсанты не проходят серьёзного профотбора, который проходил будущий лётный состав во времена СССР. Это создаёт дополнительные трудности в обучении. Ну, и сама профессия инструктора — это большая ответственность за каждого курсанта. Даже после выпуска курсантов мы интересуемся ими, потому что успех авиационного центра и преподавателя-инструктора объективно можно оценить только через деятельность курсанта: как он вписался в лётный мир, какие успехи делает, как самосовершенствуется.
Конечно, от новичков и выпускников ожидания разные. Видите среди своих учеников преемников?
Выпускники — это наше всё. Для любого учителя успешный жизненный путь ученика это и есть главная награда за труд. Показатель моей работы, как инструктора первоначального обсуждения — безопасные полёты моих выпускников. Я могу сказать, что чего-то добился на поприще инструкторского ремесла только после того, как сам уйду из лётной профессии по состоянию здоровья, и только тогда, через много лет, если ученики будут продолжать безопасно летать, возможно, я скажу, что был неплохим инструктором. Ну, а сейчас сам учусь и надеюсь, что мои ученики поступают так же. Ещё раз повторю: успехи моих учеников выражаются в лётном долголетии и безопасности их полётов, а не в их продвижении по служебной лестнице. Если часть из них станет инструкторами, а такие случаи есть, то мне будет вдвойне приятно.
Вам близок и парашютный спорт. Как готовились к прыжкам на Северном полюсе, в частности, из стратосферы?
Парашютным спортом начал заниматься, когда прошёл обучение в аэроклубе и начал летать. Одновременно приступил к прыжкам с парашютом. Затянуло. Курсы обучения прыжкам дались нелегко. Были и особые случаи. Всякое бывало. Помню, на одном из прыжков попал в штопор. Мой инструктор по прыжкам С. Максимов вытащил меня из беспорядочного падения уже на малой высоте и убедил, что надо продолжать обучение несмотря на стресс. На сегодняшний день у меня более 200 прыжков. В свое время я оказался в составе внештатных сотрудников региональной поисково-спасательной базы, что позволяло мне прыгать в сложных условиях: это и прыжки ночью, в воду, при сильном ветре, в спецснаряжении и с малых высот. Работа среди профессионалов-спасателей вселила в меня уверенность, что я смогу выполнить и более сложные задачи.
Дважды прыгал на дрейфующую льдину на Северном полюсе. Первый прыжок на там был в 2013 году на ледовую станцию «Барнео» с высоты 2 500 метров. Второй прыжок уже с высоты 10 500 метров в апреле 2024 года, в День космонавтики. Сейчас планируем сделать ещё один мировой рекорд: совершить стратосферный прыжок на Южный полюс. Ось Земли будет за Россией!
Что касается подготовки стратосферного прыжка на Северный полюс, то в плане подготовки здесь всё было серьёзно. Мой командир, Герой России, лётчик-космонавт Михаил Корниенко очень серьёзно относился к этому сложному проекту, автором идеи которого он был. Всё было организовано на высшем уровне. Подготовку проходили и на местах, и в центре подготовки космонавтов, где тренировались в барокамере, термокамере и прыгали в Иванове с высоты 6 000 метров. Нам предстояло впервые испытать кислородное оборудование, парашютную систему и снаряжение, общий вес которого составлял 34 кг. В результате, пройдя через серьёзные психологические барьеры, потому что проект был под угрозой срыва по разным причинам, прыжок был назначен на 12 апреля.
Накануне мы узнали, что самолёт с оборудованием поиска не прибудет из-за того, что лопнула пополам льдина, на которой полярниками ледового лагеря «Барнео» была построена взлётно-посадочная полоса — место нашего приземления уменьшилось вдвое.
Кроме того, сам прыжок был сложным. Во-первых, температура за бортом -55 градусов с учётом скорости падения около 80 метров в секунду в разряженной зоне опускалась, эквивалент её был минус 90-100 градусов. Любое незащищённое или плохо защищённое место могло получить термический ожог, что крайне опасно. Во-вторых, на высоте прыжка почти отсутствует кислород, а это значит что от работы кислородного оборудования практически напрямую зависела наша жизнь. В-третьих — низкое давление на высоте. Давление при разгерметизации воздушного судна составляло порядка 150 мм ртутного столба, а это для организма тоже испытание. В-четвёртых — трудности управления свободным палением в разряженной зоне. Если неправильно выйти из самолёта на скорости около 400 км в час, то может произойти нестабильное падение, которое, в свою очередь может привезти к штопору. В результате возникшей при штопорении перегрузки можно потерять сознание, что крайне опасно. Забегая вперёд, скажу, что беспорядочное падение я всё-таки допустил, но справился с задачей по стабилизации за 20 сек. свободного падения. Оно возникло из-за обрыва крепления кислородного шланга к парашютной системе при ударе потока в грудь после выхода из самолета. Пришлось фиксировать шланг во время падения. Положение тела изменилось, и произошло вращение. Через двадцать секунд я стабилизировался, и дальше всё шло уже в штатном режиме. Всё обошлось. В-пятых, опасным было место приземления: льды, торосы, трещины во льдах, низкая температура, возможно появление белых медведей.
Утешало то, что внизу нас ждал поисково-спасательный отряд станции «Барнео». Эти ребята — большие профессионалы. Они были готовы выполнить свою задачу, даже если бы нас разбросало многие километры от расчетной точки приземления.
Прыжок состоялся в штатном режиме. Члены экипажа получили небольшие обморожения, в основном лица и рук.
Яркая глава в вашей биографии — вы дважды поднимались на Эльбрус. Легко далась высота 5 642 метра?
Альпинизм — хобби. Хожу по небольшим высотам главного Кавказского хребта, в основном поднимаюсь на высоты от 4 000 -5000 метров. На Эльбрус восхождение было дважды. Западной вершины Эльбруса (5 640 м.) я достиг только один раз. Первая попытка была неудачной: сильно ухудшилась погода, и, слава богу, мы вовремя повернули назад. Только во второй раз мне удалось подняться на вершину.
Для меня горы — не только романтика, но также и здоровье. Болею горами, и излечиться на равнине от этой болезни не получается. Высотный альпинизм для меня стал нормой жизни. Ежегодно как минимум один раз я хожу в горы. Восхождения были также в Андах на высоты более 4 000 метров.
Вы заместитель председателя Федерации космонавтики России по РБ и член Федерации парашютного спорта РФ. Что вас сейчас радует, к каким проблемам нужно особое внимание?
Я работаю помощником председателя Федерации космонавтики России по РБ. Федерация занимается популяризацией космонавтики среди молодёжи, это главная цель.
По долгу общественной работы довольно часто провожу беседы и занятия с школьниками, студентами ВУЗов. Преподаю в аэрокосмической школе. Радует, что молодёжь в большинстве своём хорошие, неравнодушные ребята и девчата. Они не только стремятся к знаниям, но и уважают славные традиции нашего народа.
Что касается проблем, то они были и будут всегда. Тем не менее меня
сильно волнует сейчас непростое положение в авиационном сообществе. К примеру, парашютный и самолётный спорт в СССР был массовым видом. Теперь этого нет. Ликвидировано огромное количество площадок, аэродромов, на которых молодёжь могла бы проявить свои волевые качества и реализовать свои мечты стать лётчиком.
В России проходит немало авиашоу, и вы являетесь профессиональным комментатором. У вас есть домашние заготовки или вы больше импровизируете?
Во время авиационных шоу, показов без импровизации никак не обойтись. Здесь должна быть и эмоциональная составляющая, и полезная информация для зрителей. Терминологию, технологию полёта я стараюсь объяснить простым языком. Поскольку сам я лётчик, мне понятны действия пилота по управлению самолётом в небе, сложность того или иного элемента. Иногда я отключаю музыкальный фон и говорю зрителям: «Послушайте, пожалуйста, шум мотора, посмотрите, как красиво летает пилот». В этих случаях необязательно дополнять картинку своим голосом. Я тоже молча замираю, глядя в небеса.
Так, например, я комментировал полёты абсолютных чемпионов мира по высшему пилотажу Светланы Капаниной и Виктора Чмаля. Но больше всего мне нравится комментировать крупные авиационные события, которые собирают по 40 тысяч зрителей, например, в Казани на фестивале «Открытое небо».
На сегодня я штатный комментатор пилотажной группы «Первушино». Она единственная в классе сверхлёгких воздушных судов, которая выполняет групповой пилотаж. Когда-то я сам летал в этой пилотажной группе левым ведомым, поэтому технологию выполнения таких полетов знаю не понаслышке.
Вы автор стихов и прозы, выпустили 14 музыкальных альбомов. Есть ли в творчестве место для авиации?
Об авиации написано много песен, я их пою на своих концертах и менее некоторые из них достучались до авиационных сердец. Ну, например, песня «Мы не падаем, мы летим». Не писать о полёте, наверное, невозможно, особенно если ты сам летаешь. Поэтому в будущем, конечно, будут ещё песни. Также есть и рассказы об авиации. Многие мои друзья являются героями этих рассказов.
Поэзия и проза помогают мне эмоционально переживать тревоги и радости. При встрече со зрителями, а это большая аудитория, я с удовольствием делюсь своими мыслями. Уже десять лет пою песни В. С. Высоцкого, даю концерты в Уфе и за пределами республики. На концертах практически всегда аншлаг, и замечаю, что в залах всё больше молодых людей, а это для меня, наверное, главный стимул и дальше продолжать эту работу.
Пишу стихи не только для себя. Известные музыканты иногда обращаются ко мне, и очень приятно поучаствовать в их проектах. Сейчас занят в проекте музыкантов группы «Воля и разум». Недавно вышел их новый альбом «Иди на свет» в котором я написал тексты к двум песням.
Тяжело ли сохранять баланс между семьёй, работой и увлечениями?
У меня семья: жена Елена, дети Егор и Мария. Они меня понимают, это очень важно. Все проекты, в которых я участвую, связаны в той или иной мере с риском, но стараюсь делать так, чтобы у них не было оснований для сильного беспокойства. Они видят, что я достаточно серьёзно готовлюсь и подхожу ко всем вопросам ответственно. Тем не менее, когда участвую в рискованных проектах, это вызывает у них волнение и сильные переживания. Так что если и говорить о мужестве, то, думаю, в первую очередь это относится к моей семье. Переживать за близкого человека всегда тяжелее.
Фотографии предоставлены героем публикации из своего личного архива.
Если вам известен автор, то просим вас сообщить нам по электронной почте slava-ots@yandex.
